Книга Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны  - Оливер Пилат

На этой ноте Розенберг и Грингласс распрощались.

Как и ожидал ее муж, Рут Грингласс расстроилась, услышав новости. Ей никогда не нравилась чрезмерная, доминирующая роль, которую играл Юлиус Розенберг в их делах. Она вот-вот должна была родить второго ребенка. Ехать, бежать неизвестно куда, вероятно в Россию, будучи беременной, — эта мысль ей совсем не понравилась.

После того как во время войны Рут Грингласс попробовала южного солнца в Альбукерке, она точно поняла, где хочет жить: где угодно на Юго-Западе, где Дэвид смог бы найти приличную работу. Она не хотела ехать в Россию. Тем не менее Дэвид был главным, а Дэвид, как казалось, неохотно смирился с той мыслью, что, если уж Юлиус Розенберг сказал, что им надо уехать, значит, им придется уехать. Рут пыталась справиться со своим душевным смятением, и отчасти этим было вызвано ее невнимательное движение рядом с обогревателем на следующее утро, которое едва не стоило ей жизни.

Рут Грингласс пролежала в больнице «Гувернер» до середины апреля. Она похудела на 7 килограммов, ожоги заживали медленно. Дэвид Грингласс неизменно заверял ее, что в таких обстоятельствах, как бы медленно она ни поправлялась, он никуда без нее не уедет. Тем временем из Англии просачивались неофициальные сведения о том, что Клаус Фукс не раскрывает своих контактов. Это несколько сняло напряжение; по взаимному согласию они перестали говорить о бегстве.

Вскоре после того, как Рут вернулась в квартиру на Ривингтон-стрит, Юлиус Розенберг снова пришел к Гринглассам, более напряженный и деловой, чем обычно. Они должны покинуть страну как можно быстрее, предупредил он. Они поедут в Мексику, а из Мексики в Чехословакию через Швейцарию или Швецию, а из Чехословакии в Россию. Рут Грингласс, которая тогда была на девятом месяце беременности, в больнице приняла твердое решение. Они никуда не поедут, пока не родится ребенок. Она так и сказала Розенбергу. Он пожал плечами и пообещал разузнать обо всем, что нужно для их отъезда. Возможно, им придется собраться за один день, скупо сказал он.

16 мая в больнице «Бет-Израэль» Рут Грингласс родила дочку, которую они назвали Барбарой. Через шесть дней она вернулась с малышкой домой. Еще через два дня Юлиус Розенберг вбежал в их квартиру, сжимая в руке экземпляр «Геральд трибюн».

— Это тот самый человек, который приезжал к тебе в Альбукерке, — показал он крупную фотографию Гарри Голда на первой полосе.

Рут и Дэвид усомнились в этом.

— Можешь мне поверить, — заверил Розенберг. — Это он. Теперь возьмутся за тебя. Следующий арест будет между 12 и 16 июля, так что вам надо уехать до того времени.

— Мы не можем никуда ехать, — возразила Рут. — У нас ребенку восемь дней от роду.

— Не умрет ваш ребенок, — презрительно бросил Юлиус Розенберг. — Дети каждый день рождаются и на кораблях, и в поездах. Мой врач говорит, что, если вы возьмете с собой достаточно консервированного молока и будете кипятить воду, все с ней будет в порядке.

Он вручил Дэвиду тысячу долларов мелкими купюрами.

— Купите все необходимое, — сказал он, — только чтобы не бросалось в глаза. У вас есть месяц на то, чтобы их потратить, а потом я привезу еще. Оставьте все свои пожитки. Возьмите только одежду и детские вещи и уезжайте.

Потом Розенберг повернулся к Рут Грингласс.

— Ты можешь получить справку у врача, что тебя привили от оспы?

— Я не стану просить у врача поддельную справку, — твердо ответила она.

— Ладно, ничего страшного. Я сам этим займусь. — Розенберг проявил понимание. — Мой врач мне ее даст. Дэвид, нам с тобой хорошо бы прогуляться. Нужно обговорить план побега.

Они пошли по Дилэнси-стрит, потом по Ист-Ривер-Драйв.

— Сначала поезжай до границы, — сказал Розенберг. — Забудь про консульство. Подожди, пока не доедешь до мексиканской границы, и там попроси карточку туриста. Чтобы ее получить, нужна справка от врача, что ты привит от оспы, или тебе придется сделать прививку прямо там. Я был у врача, и он мне все об этом рассказал. Потом тебе понадобятся фотографии на паспорт для всей семьи, пять комплектов, чтобы аппарат подготовил тебе поездку до России. Ты передашь фотографии мне. А теперь слушай внимательно…

Когда Грингласс доедет до Мехико и найдет жилье где-нибудь подальше от центра города, он должен написать письмо секретарю русского посла. Через три дня он должен подойти к 5 часам вечера на Пласа-де-Колон, заложив пальцем путеводитель, встать перед статуей Христофора Колумба и встретиться там со связным, который даст ему паспорт и деньги на следующий этап дороги.

— Мне тоже придется уехать за границу, — сказал Розенберг, когда Грингласс запомнил инструкции. — Я был знаком с Яковом Голосом, тем самым Голосом, про которого пишут в газетах, и с Элизабет Бентли.

Казалось, он подавлен мыслью об изгнании. Взяв себя в руки, он подчеркнул, что на фотографиях для паспорта должны быть отдельно Дэвид, отдельно Рут, Дэвид с детьми, Рут с детьми и Дэвид с Рут, иными словами, нужно сделать по пять копий каждого из пяти вариантов. Он нанял адвоката, прибавил Розенберг, на случай если ФБР атакует до того, как он успеет уехать, и посоветовал Гринглассу поступить так же.

Дэвид Грингласс отдал тысячу долларов жене, как отдавал все свои деньги. Она выплатила все взносы за мебель, пишущую машинку и заем в Национальном городском банке. Она вернула деньги соседу и заплатила по кое-каким мелким домашним счетам. Оставшиеся 500 долларов положили на счет в банк. Миссис Грингласс хотела использовать деньги на первый взнос за коттедж в Кэтскиллзе на лето, чтобы они могли провести последний отпуск вместе, пока не случилось что-нибудь ужасное. Дэвид Грингласс прикусил губу, чтобы не заплакать.

— Боюсь, нам придется ехать в Мексику, — сказал он.

В следующее воскресенье стоял чудесный день. В первый раз малышка Барбара покинула квартиру и узнала о том, что есть улица. Вся семья в своих лучших нарядах пошла фотографироваться на паспорт на угол Клинтон- и Дилэнси-стрит, возле театра «Аполло». Дэвид сделал шесть комплектов фотографий, так как решил сохранить один на память. В День поминовения 27 мая Юлиус Розенберг зашел за фотографиями. У Гринглассов были гости, поэтому он отказался заходить. Он взял фотографии в коридоре и шепнул, что скоро сможет принести еще денег.

Рано утром 4 июня Юлиус Розенберг пришел домой к Гринглассам еще до того, как Дэвид проснулся, и положил на каминную полку в спальне конверт из коричневой бумаги с банкнотами по 10 и 20 долларов на общую сумму 4 тысячи. Он велел Дэвиду одеться, чтобы пройтись и в последний раз повторить инструкции о побеге. Сонный и недовольный, Дэвид сделал, как ему велели, и вышел из дома, не дожидаясь кофе.

Идя по Коламбия-стрит к Дилэнси, Дэвид Грингласс увидел приближавшихся к ним Хермана и Дайэн Айнсон. Юлиус хотел пройти мимо них, но Дэвид сбросил его руку и сказал:

— Я не могу, они мои друзья. Они будут думать, почему я прошел мимо и ничего не сказал.

Дайэн и Херман дружески приветствовали его.